10.03.2016
/ авторские статьи, курильский пролив, охотское море, камчатка, курильские острова, шумшу
Презревши рок угрюмых волн... Часть 3. Место трагедии – Первый Курильский пролив
Сегодня мы предлагаем читателям сайта "Корабел.ру" познакомиться с очередной частью серии очерков Владимира Слабуки о драматичных эпизодах навигации наших соотечественников в районе Курильских островов.
Увы, далеко не все катастрофы на море, связанные с гибелью кораблей, судов и людей, относятся к военному времени. Суровые воды Охотского моря, северо-западной части Тихого океана таят в себе немалую опасность для судоходства и в наши дни, а во времена парусного флота плавание по ним сопровождалось смертельным риском.
Специальные лоции русского адмиралтейства исключали целые районы из предписанных маршрутов судоходства. К числу таковых в первой половине XIX века относился Первый Курильский пролив. Но пользоваться им, несмотря на запрет, отчаянные русские моряки не перестали. Через пролив лежит самый короткий путь из северной части Тихого океана в Охотское море. Но самый короткий еще не означает, что он же самый безопасный.
Моряки прекрасно знают, какие опасности таит в себе неширокий пролив, отделяющий Камчатку от острова Шумшу. Волны в штормовую погоду здесь могут достигать высоты 14 метров, а сильные ветра и течения в нем постоянны. Пролив дал мне знать о своем коварстве при первом же знакомстве.
Стояла прекрасная погода, сияло солнце, которое является редким гостем на южной оконечности Камчатки. Корабль шел по штилевому морю. Океанские воды через открытый иллюминатор отбрасывали на потолок каюты, в которой я обосновался, веселые солнечные блики. Едва мы миновали Камчатку, как все изменилось, началась качка. И Первый Курильский пролив через иллюминатор, который я не догадался закрыть, прислал очень освежающий привет. Изрядное количество воды от ударивший в борт высокой волны оказалось в каюте. Второго напоминая я ждать не стал. Быстренько закрутил гайки иллюминатора и бросился бороться с водой, которой в каюте набралось по щиколотку.
Для мореплавания, впрочем, опасны не только сильные ветра, течения и волны Первого Курильского пролива, но и его берега, путь к которым преграждают скалистые рифы. На них нашли гибель немало судов.
В современных источниках первым в мартирологе парусников, для которых Первый Курильский пролив стал конечной точкой маршрута, значится галиот (двухмачтовое судно с низкой осадкой) "Охотск", затонувший у острова Шумшу 30 октября 1806 года. Я решил проверить этот факт, полагая, что за давностью лет названия других парусников, нашедших в здешних водах свою погибель, оказались забыты. Мою уверенность подпитывала и статистика кораблекрушения российских судов в Охотском море и Тихом океане в XVIII столетии – первой половине XIX века.
В реестре парусников, входивших в состав Сибирской флотилии с 1714 по 1853 годы, значится 81 судно различного тоннажа и предназначения. Из них разбились, затонули и пропали без вести 46 кораблей. В это число я не включил суда, которые после аварий и катастроф удалось восстановить, и они продолжили службу в составе Сибирской флотилии. Таковых еще не менее двух десятков. Статистика кораблекрушений позволяет представить ту громадную опасность, которой подвергались российские моряки, начавшие осваивать северную часть Тихого океана. Базируясь на этих данных, я и полагал, что галиот "Охотск" не мог быть первым судном, затонувшим в Первом курильском проливе, и оказался прав.
Поиски отбросили меня на 65 лет назад. И первой в мартирологе Первого Курильского пролива значилась "Лодия", построенная в Охотске плотником Каргопольцевым и спущенная на воду в 1723 году. Судно оказалось связано с первой экспедицией Витуса Беринга. Отмечается, что оно перетимберовано, т.е. отремонтировано с полной заменой деревянной обшивки, под наблюдением самого командора и повторно спущено на воду 4 августа 1727 года. Скорее всего, речь идет о боте, который сопровождал галиот "Фортуна", перевозивший Беринга и членов его экспедиции из Охотска в Большерецк.
После этих событий "Лодия" пережила еще один ремонт и служила своим хозяевам довольно долго, пока вместе с командой не затонула, как сказано в документах, около "перваго Курильскаго острова" в 1741 году. Гибель галиота "Охотск" оказалась менее трагичной.
Судно в сентябре 1806 года вышло из Охотска, направляясь в Петропавловск. На борту галиота кроме провизии, предназначенной жителям Камчатки, находилось имущество научной экспедиции адъюнкта ботаники Академии наук Российской империи Ивана Редовского, состоявшей из иркутского геодезиста Ивана Кожевина и двух безвестных препараторов.
Первоначально петербургский ученый входил в состав громадного посольства графа Ю.А. Головкина, состоявшего из 300 человек, которое направлялось в Китай. Российская дипломатическая миссия находилась уже в Урге, когда от императора Поднебесной пришло известие, что он отказывается принимать Головкина и его свиту. Посольство перебазировалось в Иркутск, где Редовский получил из Российской Академии наук указание оставить посольство и на маршруте Охотск – Гижигинск – Камчатка – остров Беринга – Курильские и Шантарские острова описать растительный и животный мир, провести астрономические наблюдения.
Ученый значительную часть имущества экспедиции и провизии для нее погрузил на "Охотск", а сам по сухопутью отправился в Гижигу. Тяжести дороги Иван Редовский не выдержал. В феврале 1807 года он принял яд, так и не узнав, что экспедиционный груз до места назначения также не дошел.
"Охотск" под командованием штурмана С.А. Трубникова 3 октября 1806 года подошел к Авачинской губе, но сильный встречный ветер помешал галиоту войти в нее. Вторая и третья попытки пробиться в порт также не увенчались успехом. В последующие дни сильный ветер все дальше уносил парусник в океан. К 24 октября "Охотск" от камчатского берега отделяли 54 мили штормового моря. На паруснике заканчивались вода и дрова. Трубников решил перезимовать на Курилах и лишь с наступлением весны вернуться к берегам Камчатки.
27 октября "Охотск" подошел к Шумшу, но сильный ветер вновь не позволил судну войти в бухту. Галиот в ожидании благоприятной погоды бросил якорь на траверзе острова. Последующие события показали, что это было ошибкой капитана. Разыгравшийся в последующие дни шторм сорвал парусник с якоря и выбросил на камни. Команде и пассажирам галиота удалось спастись. Зиму они провели на острове. В июне 1807 года на байдарах, купленных у аборигенов Шумшу, моряки "Охотска" пришли в Петропавловск. Документы не упоминают числа спасшихся моряков "Охотска", но по аналогии с другими зимовками можно предположить, что до весны удалось дожить далеко не всем.
Известно, что во время зимовки капитана 1 ранга Петра Креницына на алеутском острове Унимак в 1768 – 1769 годах из 72 человек команды галиота "Святая Екатерина" от цинги и других болезней скончались 60 человек. Летом 1770 года при странных обстоятельствах уже в Нижнекамчатске погибнет и сам Петр Креницын – руководитель одной из самых трагических и загадочных русских тихоокеанских экспедиций.
Зимовка экипажа "Охотска", по всей вероятности, завершилась с меньшими потерями. Интересно, что спустя столетие с небольшим здесь же, в водах Первого Курильского пролива погибнет имущество еще одной научной экспедиции, направлявшейся на Камчатку. На этот раз шведской...
В июне 1920 года из Хакодате, держа курс к полуострову, вышло бывшее русское охранное судно "Командор Беринг", построенное вместе со своим собратом "Лейтенант Дыдымов" вскоре после окончания русско-японской войны для крейсирования в районах рыбных и котиковых промыслов Тихоокеанского бассейна. На борту парохода находилась экспедиция из Стокгольма, снаряженная для изучения Камчатки Шведским географическим обществом. Недалеко от мыса Лопатка 14 июня "Командор Беринг" напоролся на камни и затонул. Команда и пассажиры судна гибели избежали.
Вот как описывает происшествие руководитель экспедиции Стен Бергман:
"В половине седьмого нас разбудил ужасный грохот. Судно наскочило на подводную скалу. Все побежали на палубу, где наступило всеобщее смятение. Вода начала заливать машинное отделение и трюм. Во время ужасного столкновения со скалами последние, очевидно, пробили днище судна…
К счастью, от юго-западного берега Камчатки было лишь пять километров. Когда шлюпки наполнились людьми, узлами и чемоданами, они пошли к берегу.
…Мы вышли на берег около безлесной, бедной на охотничьи трофеи южной оконечности Камчатки, т.е. около мыса Лопатка. Были только нерпы и морские птицы в море и несколько сурков на земле. С аппетитом мы ели мясо нерп, бакланов и сурков.
…Деревянный крест в тундре говорил о том, что мы не первые на этом месте.
…С печалью в сердце нам пришлось оставить "Командор Беринг", успев спасти не более чем несколько быстро найденных ценных вещей — микроскопы, некоторые метеорологические инструменты, несколько штук оружия и фотокамер.
…На пустынном берегу находились 53 человека с потерпевшего аварию судна, окруженные узлами, ящиками и чемоданами.
…Маленькая русско-шведская колония выглядела со стороны достаточно странной. Лагерь состоял из десятка палаток. Над палаткой большевистского комиссара Воловникова (Марк Петрович Воловников – известный камчатский большевик – В.С.) реял красный советский флаг, на котором можно было прочитать: "Да здравствует демократическая республика!"
…Более дискомфортное место, чем юго-западный берег Камчатки, едва ли можно найти на всем полуострове. Это обычное место для штормов, дождей и туманов".
В этот раз помощь потерпевшим кораблекрушение придет быстро. 25 июня экипаж и пассажиров "Командора Беринга" в Петропавловск доставили два японских миноносца.
Сохранилось еще одно описание гибели судна в Первом Курильском проливе. Несчастье постигло экипаж и пассажиров бригантины "Святой Феодосий" 5 сентября 1811 года.
По неизвестной мне причине камчатские краеведы очень часто вспоминают о той давней трагедии. Правда, допускают одну очень серьезную ошибку, связанную с местной методологией исследовательской работы. По прочно укоренившейся традиции, они добросовестно переписывают друг у друга повествования о тех или иных событиях прошлого, не обременяя себя критическим анализом результатов умозрительного экскурса в историю своих предшественников. Затрудняюсь сказать, кто же первый из местных краеведов превратил бригантину "Святой Феодосий" в транспорт "Феодосию", но с тех пор эта ошибка кочует от одного камчатского исследователя к другому.
Возможно, что злую шутку с камчатскими краеведами сыграла замечательная книга капитана 1 ранга Александра Петровича Соколова "Летописи крушений и пожаров судов русского флота 1713 – 1853 годов", изданная в Санкт-Петербурге в 1855 году. В ней действительно бригантина "Святой Феодосий" названа транспортом "Феодосия". Но в предисловии А.П. Соколов предупреждает читателя о возможных неточностях в описании событий, относящихся к Тихоокеанскому бассейну.
Автор подчеркивает, что в его книгу не вошли погибшие суда Российско-Американской кампании и что с документами о происшествиях в Охотском и Беринговом морях он непосредственно не работал, а все сведения ему "сообщены разрабатывавшем тамошние архивы доктором Полонским". Камчатские краеведы, судя по заимствованным цитатам без указания, правда, источника, с названной книгой знакомы, но на авторскую ремарку внимания не обратили, поэтому и не стали проверять – существовал ли когда-либо в списке судов Сибирской флотилии транспорт "Феодосия". Тогда бы и стало ясно, что погибла в Первом Курильском проливе в сентябре 1811 года бригантина "Святой Феодосий".
Она вышла из Охотска в конце августа. Командовал бригантиной штурман В. Астафьев. Судно направлялось в Нижнекамчатск, имея на борту казенных товаров на весьма приличную сумму почти в 38 тысяч рублей и 287 мест купеческого груза, в том числе спиртные напитки – водка и ром. На "Святом Феодосии" находились почти два десятка пассажиров – торговый люд, их жены и дети, ссыльные.
Рейс, судя по всему, проходил весело. Во всяком случая, когда 4 сентября бригантина подошла к Курильской гряде, хорошо подгулявший купец Выходцев сумел уговорить находившегося в том же состоянии штурмана Астафьева, чтобы сократить утомительное путешествие, идти в Тихий океан не Четвертым Курильским проливом, а вопреки указанию Адмиралтейств-коллегии – Первым. В результате судно вообще не пришло в Нижнекамчатск.
Обратимся к материалам судебного дела. Цитируя, я оставляю без изменения стилистику и пунктуацию XIX века, но исправляю некоторые архаичные обороты. Командир бригантины, "обманувшись в надежде засветло войти в пролив, на ночь, в половине 10-го часа вечера, из предосторожности привел к ветру (ветер был NW (северо-западный – В.С.) крепкий), и, будучи уже порядочно пьян, однако, помня свою обязанность, не сходил с верха, приказав вынести койку на ют. Транспорт шел по 1¾ узла, с дрейфом до 4 румбов. Прижимаемый к берегу, ночью поворотил на другой галс; когда же ему (капитану – В.С.) советовали стать на якорь, отказался, полагая, что при таком жестоком ветре и волнении, судно может "раздергать". В 3 часа утра 5-го, берег уже открылся с палубы, и тогда только командир решился на поворот, начав его совершать против ветра и оканчивая по ветру, при чем был прижат к берегу до глубины 7 саж[ень], потому стал на якорь. Но якоря не задержали; судно ударилось о грунт, руль вышибло, корпус поворотило боком и волны полились через. Ночь была темная и ненастная; огни потухали, ветер свежел, и буруны разламывали ветхое судно. Никто не знал – где разбились. Испуганные, полуодетые, все, команда и пассажиры, женщины, дети, столпились на корме. Кто кричал в отчаянии, кто молился, несколько человек бросились в каюту, разламывая сундуки, пьянствовали…
Когда рассвело узнали, что выкинуты у Первого курильского острова, и увидели всю безнадежность своего положения: транспорт размывало волнами, а ветер не утихал. Переплывать на берег было почти невозможно. Однако матрос Федоров, один промышленник и один ссыльный, отлично плавая, отважились броситься в воду и благополучно достигли берега. В ожидании возврата их с помощью прошли еще целые сутки. В следующую ночь уже погибло пять человек, снесенных волнами. Многие из оставшихся были так ослаблены, что не могли держаться; таких товарищи привязывали к борту.
На другой день переплыли на берег еще боцманат Галандин и один ссыльный. Наконец на берегу показались две курильские женщины и развели огонь, а в три часа пополудни прежде выплывшие на берег привезли с собой маленькую лодочку. На этой лодочке переправлялась команда, по два и по три человека, до самого вечера. Командир, совершенно ослабленный, только тогда приказал перевезти себя, когда оставались уже очень немногие перевезенные вслед за ним…
Собравшиеся на берегу однако вскоре заметили, что вахтер Страшный висит у борта, подвязанный под мышки. Начался ропот, стали спрашивать один у другого: отчего не спасен вахтер, отчего привязан? Но штурманский ученик Дехтерев, последним оставивший судно, объяснил, что вахтер привязан из предосторожности, чтобы по чрезвычайной слабости не свалился за борт, что перевезти его на маленькой лодочке в такие буруны было нельзя, ибо у него руки закостенели; и что жена его, по той же причине там же оставлена. Решились ожидать более тихой погоды, чтобы спасти этих несчастных, но на другой день нашли их уже умершими…"
Я сознательно процитировал почти весь официальный документ, чтобы дать возможность читателям прочувствовать, как даже через казенные строки чиновничьего отчета прорывается крайний трагизм ситуации, в которой оказывались команды и пассажиры судов, потерпевшие кораблекрушения у пустынных берегов Камчатки и Курильских островов в XVIII – XIX веках.
Можно считать, что экипажу и пассажирам "Святого Феодосия" еще повезло. Им удалось высадиться на берег. До 7 октября, когда волны окончательно уничтожили судно, они смогли спасти часть груза и продовольствия, находившихся на судне. Напряженно работая, потерпевшие кораблекрушение до наступления зимы успели отрыть землянки и заготовить дрова из выброшенного на берег Шумшу океаном топляка. Штурман В. Астафьев сумел наладить быт лагеря и поддерживать в нем порядок. До весны 1812 года, когда за моряками и пассажирами "Святого Феодосия" к Шумшу из Охотска пришло специальное судно, никто из уцелевших в кораблекрушении не погиб. Последнее обстоятельство, возможно, и стало причиной того, что суд склонялся к вынесению очень мягкого приговора для В. Астафьева.
Не исключаю, что тому могли быть и другие причины. Во всяком случае, комиссия военного суда полагала, что пьянство не "могло мешать заниматься ему своим делом, и как приметно, находился он во весь несчастный случай на верху. Знавши же его слабое для моря сложение, комиссия заключает, что если он и был несколько в необыкновенном виде, то весьма вероятно более по нужде, нежели из пристрастия и привычки".
Либеральное отношение комиссии тем более удивительно, если учесть, что В. Астафьев пытался с помощью своих помощников – штурманских учеников утаить шканечный (вахтенный) журнал. К примеру, командира галиота "Охотск", о гибели которого в 1806 году рассказано выше, штурмана С. Трубникова военный суд приговорил к ссылке на галеры. Амнистирован моряк по царскому манифесту был только в 1814 году. По В. Астафьеву, впрочем, решения суда не состоялось. Следствие длилось долго. Не дождавшись его окончания, штурман, не отличавшийся крепким здоровьем, скончался в 1817 году.
Трагический пример "Святого Феодосия" оказался полезен для других командиров Сибирской флотилии. Переходы из Охотского моря в Тихий океан по Первому Курильскому проливу парусников прекратились. Судоходство по нему возобновилось лишь с воцарением на транспортных магистралях пароходов, не зависящих от капризов ветра. Но век пара и совершенствование навигационного обеспечения мореплавания не исключили Первый Курильский пролив из списка акваторий, представляющих опасность для судоходства. Примером тому служит и происшествие с патрульным судном "Командор Беринг", о котором читателю уже известно. Неоднократно в Первом Курильском проливе и прилегающих к нему акваториях в конце XIX – первой половине XX века терпели бедствие различные японские суда – от рыболовных шхун до военных кораблей.
В сентябре 1933 года у мыса Лопатка сел на камни советский пароход "Камо", недавно переброшенный с Балтики на Тихий океан. Это происшествие с большим океанским судном заставило советские власти ускорить строительство маяка на мысе Лопатка.
В этот раз "Камо" удалось снять с мели. После ремонта он вышел в море, но жизнь парохода, построенного в начале века в Англии, на Тихом океане оказалась короткой. В ноябре 1935 года "Камо" из-за навигационной ошибки капитана прочно сел на камни у острова Карагинского. В этот раз пароход снять с мели не удалось, и осенние шторма разрушили судно.
Одной из следующих жертв Первого Курильского пролива стал танкер "Мариуполь", севший на мель у острова Шумшу 14 ноября 1943 года. Судно водоизмещением свыше 15 тысяч тонн совершало свой первый рейс под флагом СССР. В документах не сообщается, перевозил ли танкер топливо, но, сообразуясь с логикой, можно предположить, что перевозил. Месяцем ранее в рамках ленд-лиза американская сторона передала его советским морякам в Сан-Франциско. Далее танкер, имея конечной точкой Владивосток, подошел к берегам Камчатки. Заправившись в бухте Русской пресной водой, "Мариуполь" направился к Первому Курильскому проливу.
Накануне японцы изменили режим работы маяка на северной оконечности острова Шумшу, не известив об этом советскую сторону. Согласно официальной версии, именно по этой причине "Мариуполь" и наскочил на камни, пропоров днище и прочно сев на мель. О происшествии радист танкера сообщил в Петропавловск. Оттуда срочно выдвинулась спасательная экспедиция, которую возглавил командир Петропавловской военно-морской базы капитан 1 ранга Д.Г. Пономарев. К тому времени, как советские суда вошли в Первый Курильский пролив, японцы уже перевезли на берег Шумшу команду танкера, находившегося в территориальных водах Страны восходящего солнца.
Моряки и их личные вещи вскоре были возвращены на родину. Остальное имущество и вооружение "Мариуполя", установленное на танкер перед передачей его СССР, японцы советской стороне демонтировать не позволили. Не разрешили они также нашим морякам высадиться на танкер и попытаться снять его с мели.
В некоторых документах отмечается, что японцы намеревались сами вернуть танкер на высокую воду, чтобы затем потребовать от СССР компенсацию за восстановительные работы. Мне не известно, пытались ли японцы сдернуть танкер с мели, но если и пробовали, то их усилия успехом не увенчались. Подданные микадо в конечном итоге превратили притопленный на мелководье "Мариуполь" в мощную огневую точку, добавив к установленным американцами 102-х и 76-миллиметровым орудиям и зенитным автоматам "Эрликон" свои 75-миллиметровые пушки. Они вели в августе 1945 года активный огонь по советским десантникам, пока наши корабли и береговая батарея на мысе Лопатка не заставили огневые средства, установленные на бывшем танкере "Мариуполь", замолчать.
Специальные лоции русского адмиралтейства исключали целые районы из предписанных маршрутов судоходства. К числу таковых в первой половине XIX века относился Первый Курильский пролив. Но пользоваться им, несмотря на запрет, отчаянные русские моряки не перестали. Через пролив лежит самый короткий путь из северной части Тихого океана в Охотское море. Но самый короткий еще не означает, что он же самый безопасный.
Моряки прекрасно знают, какие опасности таит в себе неширокий пролив, отделяющий Камчатку от острова Шумшу. Волны в штормовую погоду здесь могут достигать высоты 14 метров, а сильные ветра и течения в нем постоянны. Пролив дал мне знать о своем коварстве при первом же знакомстве.
Стояла прекрасная погода, сияло солнце, которое является редким гостем на южной оконечности Камчатки. Корабль шел по штилевому морю. Океанские воды через открытый иллюминатор отбрасывали на потолок каюты, в которой я обосновался, веселые солнечные блики. Едва мы миновали Камчатку, как все изменилось, началась качка. И Первый Курильский пролив через иллюминатор, который я не догадался закрыть, прислал очень освежающий привет. Изрядное количество воды от ударивший в борт высокой волны оказалось в каюте. Второго напоминая я ждать не стал. Быстренько закрутил гайки иллюминатора и бросился бороться с водой, которой в каюте набралось по щиколотку.
 |
| За кормой - Камчатка / Фото предоставил Владимир Слабука |
Для мореплавания, впрочем, опасны не только сильные ветра, течения и волны Первого Курильского пролива, но и его берега, путь к которым преграждают скалистые рифы. На них нашли гибель немало судов.
В современных источниках первым в мартирологе парусников, для которых Первый Курильский пролив стал конечной точкой маршрута, значится галиот (двухмачтовое судно с низкой осадкой) "Охотск", затонувший у острова Шумшу 30 октября 1806 года. Я решил проверить этот факт, полагая, что за давностью лет названия других парусников, нашедших в здешних водах свою погибель, оказались забыты. Мою уверенность подпитывала и статистика кораблекрушения российских судов в Охотском море и Тихом океане в XVIII столетии – первой половине XIX века.
В реестре парусников, входивших в состав Сибирской флотилии с 1714 по 1853 годы, значится 81 судно различного тоннажа и предназначения. Из них разбились, затонули и пропали без вести 46 кораблей. В это число я не включил суда, которые после аварий и катастроф удалось восстановить, и они продолжили службу в составе Сибирской флотилии. Таковых еще не менее двух десятков. Статистика кораблекрушений позволяет представить ту громадную опасность, которой подвергались российские моряки, начавшие осваивать северную часть Тихого океана. Базируясь на этих данных, я и полагал, что галиот "Охотск" не мог быть первым судном, затонувшим в Первом курильском проливе, и оказался прав.
Поиски отбросили меня на 65 лет назад. И первой в мартирологе Первого Курильского пролива значилась "Лодия", построенная в Охотске плотником Каргопольцевым и спущенная на воду в 1723 году. Судно оказалось связано с первой экспедицией Витуса Беринга. Отмечается, что оно перетимберовано, т.е. отремонтировано с полной заменой деревянной обшивки, под наблюдением самого командора и повторно спущено на воду 4 августа 1727 года. Скорее всего, речь идет о боте, который сопровождал галиот "Фортуна", перевозивший Беринга и членов его экспедиции из Охотска в Большерецк.
После этих событий "Лодия" пережила еще один ремонт и служила своим хозяевам довольно долго, пока вместе с командой не затонула, как сказано в документах, около "перваго Курильскаго острова" в 1741 году. Гибель галиота "Охотск" оказалась менее трагичной.
Судно в сентябре 1806 года вышло из Охотска, направляясь в Петропавловск. На борту галиота кроме провизии, предназначенной жителям Камчатки, находилось имущество научной экспедиции адъюнкта ботаники Академии наук Российской империи Ивана Редовского, состоявшей из иркутского геодезиста Ивана Кожевина и двух безвестных препараторов.
Первоначально петербургский ученый входил в состав громадного посольства графа Ю.А. Головкина, состоявшего из 300 человек, которое направлялось в Китай. Российская дипломатическая миссия находилась уже в Урге, когда от императора Поднебесной пришло известие, что он отказывается принимать Головкина и его свиту. Посольство перебазировалось в Иркутск, где Редовский получил из Российской Академии наук указание оставить посольство и на маршруте Охотск – Гижигинск – Камчатка – остров Беринга – Курильские и Шантарские острова описать растительный и животный мир, провести астрономические наблюдения.
Ученый значительную часть имущества экспедиции и провизии для нее погрузил на "Охотск", а сам по сухопутью отправился в Гижигу. Тяжести дороги Иван Редовский не выдержал. В феврале 1807 года он принял яд, так и не узнав, что экспедиционный груз до места назначения также не дошел.
"Охотск" под командованием штурмана С.А. Трубникова 3 октября 1806 года подошел к Авачинской губе, но сильный встречный ветер помешал галиоту войти в нее. Вторая и третья попытки пробиться в порт также не увенчались успехом. В последующие дни сильный ветер все дальше уносил парусник в океан. К 24 октября "Охотск" от камчатского берега отделяли 54 мили штормового моря. На паруснике заканчивались вода и дрова. Трубников решил перезимовать на Курилах и лишь с наступлением весны вернуться к берегам Камчатки.
27 октября "Охотск" подошел к Шумшу, но сильный ветер вновь не позволил судну войти в бухту. Галиот в ожидании благоприятной погоды бросил якорь на траверзе острова. Последующие события показали, что это было ошибкой капитана. Разыгравшийся в последующие дни шторм сорвал парусник с якоря и выбросил на камни. Команде и пассажирам галиота удалось спастись. Зиму они провели на острове. В июне 1807 года на байдарах, купленных у аборигенов Шумшу, моряки "Охотска" пришли в Петропавловск. Документы не упоминают числа спасшихся моряков "Охотска", но по аналогии с другими зимовками можно предположить, что до весны удалось дожить далеко не всем.
Известно, что во время зимовки капитана 1 ранга Петра Креницына на алеутском острове Унимак в 1768 – 1769 годах из 72 человек команды галиота "Святая Екатерина" от цинги и других болезней скончались 60 человек. Летом 1770 года при странных обстоятельствах уже в Нижнекамчатске погибнет и сам Петр Креницын – руководитель одной из самых трагических и загадочных русских тихоокеанских экспедиций.
 |
| Вулкан Креницына. Остров Онекотан / Фото предоставил Владимир Слабука |
Зимовка экипажа "Охотска", по всей вероятности, завершилась с меньшими потерями. Интересно, что спустя столетие с небольшим здесь же, в водах Первого Курильского пролива погибнет имущество еще одной научной экспедиции, направлявшейся на Камчатку. На этот раз шведской...
В июне 1920 года из Хакодате, держа курс к полуострову, вышло бывшее русское охранное судно "Командор Беринг", построенное вместе со своим собратом "Лейтенант Дыдымов" вскоре после окончания русско-японской войны для крейсирования в районах рыбных и котиковых промыслов Тихоокеанского бассейна. На борту парохода находилась экспедиция из Стокгольма, снаряженная для изучения Камчатки Шведским географическим обществом. Недалеко от мыса Лопатка 14 июня "Командор Беринг" напоролся на камни и затонул. Команда и пассажиры судна гибели избежали.
Вот как описывает происшествие руководитель экспедиции Стен Бергман:
"В половине седьмого нас разбудил ужасный грохот. Судно наскочило на подводную скалу. Все побежали на палубу, где наступило всеобщее смятение. Вода начала заливать машинное отделение и трюм. Во время ужасного столкновения со скалами последние, очевидно, пробили днище судна…
К счастью, от юго-западного берега Камчатки было лишь пять километров. Когда шлюпки наполнились людьми, узлами и чемоданами, они пошли к берегу.
…Мы вышли на берег около безлесной, бедной на охотничьи трофеи южной оконечности Камчатки, т.е. около мыса Лопатка. Были только нерпы и морские птицы в море и несколько сурков на земле. С аппетитом мы ели мясо нерп, бакланов и сурков.
…Деревянный крест в тундре говорил о том, что мы не первые на этом месте.
…С печалью в сердце нам пришлось оставить "Командор Беринг", успев спасти не более чем несколько быстро найденных ценных вещей — микроскопы, некоторые метеорологические инструменты, несколько штук оружия и фотокамер.
…На пустынном берегу находились 53 человека с потерпевшего аварию судна, окруженные узлами, ящиками и чемоданами.
…Маленькая русско-шведская колония выглядела со стороны достаточно странной. Лагерь состоял из десятка палаток. Над палаткой большевистского комиссара Воловникова (Марк Петрович Воловников – известный камчатский большевик – В.С.) реял красный советский флаг, на котором можно было прочитать: "Да здравствует демократическая республика!"
…Более дискомфортное место, чем юго-западный берег Камчатки, едва ли можно найти на всем полуострове. Это обычное место для штормов, дождей и туманов".
В этот раз помощь потерпевшим кораблекрушение придет быстро. 25 июня экипаж и пассажиров "Командора Беринга" в Петропавловск доставили два японских миноносца.
Сохранилось еще одно описание гибели судна в Первом Курильском проливе. Несчастье постигло экипаж и пассажиров бригантины "Святой Феодосий" 5 сентября 1811 года.
По неизвестной мне причине камчатские краеведы очень часто вспоминают о той давней трагедии. Правда, допускают одну очень серьезную ошибку, связанную с местной методологией исследовательской работы. По прочно укоренившейся традиции, они добросовестно переписывают друг у друга повествования о тех или иных событиях прошлого, не обременяя себя критическим анализом результатов умозрительного экскурса в историю своих предшественников. Затрудняюсь сказать, кто же первый из местных краеведов превратил бригантину "Святой Феодосий" в транспорт "Феодосию", но с тех пор эта ошибка кочует от одного камчатского исследователя к другому.
Возможно, что злую шутку с камчатскими краеведами сыграла замечательная книга капитана 1 ранга Александра Петровича Соколова "Летописи крушений и пожаров судов русского флота 1713 – 1853 годов", изданная в Санкт-Петербурге в 1855 году. В ней действительно бригантина "Святой Феодосий" названа транспортом "Феодосия". Но в предисловии А.П. Соколов предупреждает читателя о возможных неточностях в описании событий, относящихся к Тихоокеанскому бассейну.
Автор подчеркивает, что в его книгу не вошли погибшие суда Российско-Американской кампании и что с документами о происшествиях в Охотском и Беринговом морях он непосредственно не работал, а все сведения ему "сообщены разрабатывавшем тамошние архивы доктором Полонским". Камчатские краеведы, судя по заимствованным цитатам без указания, правда, источника, с названной книгой знакомы, но на авторскую ремарку внимания не обратили, поэтому и не стали проверять – существовал ли когда-либо в списке судов Сибирской флотилии транспорт "Феодосия". Тогда бы и стало ясно, что погибла в Первом Курильском проливе в сентябре 1811 года бригантина "Святой Феодосий".
Она вышла из Охотска в конце августа. Командовал бригантиной штурман В. Астафьев. Судно направлялось в Нижнекамчатск, имея на борту казенных товаров на весьма приличную сумму почти в 38 тысяч рублей и 287 мест купеческого груза, в том числе спиртные напитки – водка и ром. На "Святом Феодосии" находились почти два десятка пассажиров – торговый люд, их жены и дети, ссыльные.
Рейс, судя по всему, проходил весело. Во всяком случая, когда 4 сентября бригантина подошла к Курильской гряде, хорошо подгулявший купец Выходцев сумел уговорить находившегося в том же состоянии штурмана Астафьева, чтобы сократить утомительное путешествие, идти в Тихий океан не Четвертым Курильским проливом, а вопреки указанию Адмиралтейств-коллегии – Первым. В результате судно вообще не пришло в Нижнекамчатск.
Обратимся к материалам судебного дела. Цитируя, я оставляю без изменения стилистику и пунктуацию XIX века, но исправляю некоторые архаичные обороты. Командир бригантины, "обманувшись в надежде засветло войти в пролив, на ночь, в половине 10-го часа вечера, из предосторожности привел к ветру (ветер был NW (северо-западный – В.С.) крепкий), и, будучи уже порядочно пьян, однако, помня свою обязанность, не сходил с верха, приказав вынести койку на ют. Транспорт шел по 1¾ узла, с дрейфом до 4 румбов. Прижимаемый к берегу, ночью поворотил на другой галс; когда же ему (капитану – В.С.) советовали стать на якорь, отказался, полагая, что при таком жестоком ветре и волнении, судно может "раздергать". В 3 часа утра 5-го, берег уже открылся с палубы, и тогда только командир решился на поворот, начав его совершать против ветра и оканчивая по ветру, при чем был прижат к берегу до глубины 7 саж[ень], потому стал на якорь. Но якоря не задержали; судно ударилось о грунт, руль вышибло, корпус поворотило боком и волны полились через. Ночь была темная и ненастная; огни потухали, ветер свежел, и буруны разламывали ветхое судно. Никто не знал – где разбились. Испуганные, полуодетые, все, команда и пассажиры, женщины, дети, столпились на корме. Кто кричал в отчаянии, кто молился, несколько человек бросились в каюту, разламывая сундуки, пьянствовали…
Когда рассвело узнали, что выкинуты у Первого курильского острова, и увидели всю безнадежность своего положения: транспорт размывало волнами, а ветер не утихал. Переплывать на берег было почти невозможно. Однако матрос Федоров, один промышленник и один ссыльный, отлично плавая, отважились броситься в воду и благополучно достигли берега. В ожидании возврата их с помощью прошли еще целые сутки. В следующую ночь уже погибло пять человек, снесенных волнами. Многие из оставшихся были так ослаблены, что не могли держаться; таких товарищи привязывали к борту.
На другой день переплыли на берег еще боцманат Галандин и один ссыльный. Наконец на берегу показались две курильские женщины и развели огонь, а в три часа пополудни прежде выплывшие на берег привезли с собой маленькую лодочку. На этой лодочке переправлялась команда, по два и по три человека, до самого вечера. Командир, совершенно ослабленный, только тогда приказал перевезти себя, когда оставались уже очень немногие перевезенные вслед за ним…
Собравшиеся на берегу однако вскоре заметили, что вахтер Страшный висит у борта, подвязанный под мышки. Начался ропот, стали спрашивать один у другого: отчего не спасен вахтер, отчего привязан? Но штурманский ученик Дехтерев, последним оставивший судно, объяснил, что вахтер привязан из предосторожности, чтобы по чрезвычайной слабости не свалился за борт, что перевезти его на маленькой лодочке в такие буруны было нельзя, ибо у него руки закостенели; и что жена его, по той же причине там же оставлена. Решились ожидать более тихой погоды, чтобы спасти этих несчастных, но на другой день нашли их уже умершими…"
Я сознательно процитировал почти весь официальный документ, чтобы дать возможность читателям прочувствовать, как даже через казенные строки чиновничьего отчета прорывается крайний трагизм ситуации, в которой оказывались команды и пассажиры судов, потерпевшие кораблекрушения у пустынных берегов Камчатки и Курильских островов в XVIII – XIX веках.
 |
| Скалы острова Шумшу / Фото предоставил Владимир Слабука |
Можно считать, что экипажу и пассажирам "Святого Феодосия" еще повезло. Им удалось высадиться на берег. До 7 октября, когда волны окончательно уничтожили судно, они смогли спасти часть груза и продовольствия, находившихся на судне. Напряженно работая, потерпевшие кораблекрушение до наступления зимы успели отрыть землянки и заготовить дрова из выброшенного на берег Шумшу океаном топляка. Штурман В. Астафьев сумел наладить быт лагеря и поддерживать в нем порядок. До весны 1812 года, когда за моряками и пассажирами "Святого Феодосия" к Шумшу из Охотска пришло специальное судно, никто из уцелевших в кораблекрушении не погиб. Последнее обстоятельство, возможно, и стало причиной того, что суд склонялся к вынесению очень мягкого приговора для В. Астафьева.
Не исключаю, что тому могли быть и другие причины. Во всяком случае, комиссия военного суда полагала, что пьянство не "могло мешать заниматься ему своим делом, и как приметно, находился он во весь несчастный случай на верху. Знавши же его слабое для моря сложение, комиссия заключает, что если он и был несколько в необыкновенном виде, то весьма вероятно более по нужде, нежели из пристрастия и привычки".
Либеральное отношение комиссии тем более удивительно, если учесть, что В. Астафьев пытался с помощью своих помощников – штурманских учеников утаить шканечный (вахтенный) журнал. К примеру, командира галиота "Охотск", о гибели которого в 1806 году рассказано выше, штурмана С. Трубникова военный суд приговорил к ссылке на галеры. Амнистирован моряк по царскому манифесту был только в 1814 году. По В. Астафьеву, впрочем, решения суда не состоялось. Следствие длилось долго. Не дождавшись его окончания, штурман, не отличавшийся крепким здоровьем, скончался в 1817 году.
Трагический пример "Святого Феодосия" оказался полезен для других командиров Сибирской флотилии. Переходы из Охотского моря в Тихий океан по Первому Курильскому проливу парусников прекратились. Судоходство по нему возобновилось лишь с воцарением на транспортных магистралях пароходов, не зависящих от капризов ветра. Но век пара и совершенствование навигационного обеспечения мореплавания не исключили Первый Курильский пролив из списка акваторий, представляющих опасность для судоходства. Примером тому служит и происшествие с патрульным судном "Командор Беринг", о котором читателю уже известно. Неоднократно в Первом Курильском проливе и прилегающих к нему акваториях в конце XIX – первой половине XX века терпели бедствие различные японские суда – от рыболовных шхун до военных кораблей.
В сентябре 1933 года у мыса Лопатка сел на камни советский пароход "Камо", недавно переброшенный с Балтики на Тихий океан. Это происшествие с большим океанским судном заставило советские власти ускорить строительство маяка на мысе Лопатка.
В этот раз "Камо" удалось снять с мели. После ремонта он вышел в море, но жизнь парохода, построенного в начале века в Англии, на Тихом океане оказалась короткой. В ноябре 1935 года "Камо" из-за навигационной ошибки капитана прочно сел на камни у острова Карагинского. В этот раз пароход снять с мели не удалось, и осенние шторма разрушили судно.
 |
| Пароход "Камо" / Фото предоставил Владимир Слабука |
Одной из следующих жертв Первого Курильского пролива стал танкер "Мариуполь", севший на мель у острова Шумшу 14 ноября 1943 года. Судно водоизмещением свыше 15 тысяч тонн совершало свой первый рейс под флагом СССР. В документах не сообщается, перевозил ли танкер топливо, но, сообразуясь с логикой, можно предположить, что перевозил. Месяцем ранее в рамках ленд-лиза американская сторона передала его советским морякам в Сан-Франциско. Далее танкер, имея конечной точкой Владивосток, подошел к берегам Камчатки. Заправившись в бухте Русской пресной водой, "Мариуполь" направился к Первому Курильскому проливу.
Накануне японцы изменили режим работы маяка на северной оконечности острова Шумшу, не известив об этом советскую сторону. Согласно официальной версии, именно по этой причине "Мариуполь" и наскочил на камни, пропоров днище и прочно сев на мель. О происшествии радист танкера сообщил в Петропавловск. Оттуда срочно выдвинулась спасательная экспедиция, которую возглавил командир Петропавловской военно-морской базы капитан 1 ранга Д.Г. Пономарев. К тому времени, как советские суда вошли в Первый Курильский пролив, японцы уже перевезли на берег Шумшу команду танкера, находившегося в территориальных водах Страны восходящего солнца.
Моряки и их личные вещи вскоре были возвращены на родину. Остальное имущество и вооружение "Мариуполя", установленное на танкер перед передачей его СССР, японцы советской стороне демонтировать не позволили. Не разрешили они также нашим морякам высадиться на танкер и попытаться снять его с мели.
В некоторых документах отмечается, что японцы намеревались сами вернуть танкер на высокую воду, чтобы затем потребовать от СССР компенсацию за восстановительные работы. Мне не известно, пытались ли японцы сдернуть танкер с мели, но если и пробовали, то их усилия успехом не увенчались. Подданные микадо в конечном итоге превратили притопленный на мелководье "Мариуполь" в мощную огневую точку, добавив к установленным американцами 102-х и 76-миллиметровым орудиям и зенитным автоматам "Эрликон" свои 75-миллиметровые пушки. Они вели в августе 1945 года активный огонь по советским десантникам, пока наши корабли и береговая батарея на мысе Лопатка не заставили огневые средства, установленные на бывшем танкере "Мариуполь", замолчать.
Комментарии 0.
Свежие новости
