О том, как мы будем готовить инженерные кадры в судостроении, "Корабелу" рассказал и.о. ректора Санкт-Петербургского государственного морского технического университета Глеб Туричин.
 |
| Глеб Туричин, ректор СПбГМТУ / Корабел.ру |
– Глеб Андреевич, с момента вашего вступления в должность прошло уже более 500 дней. В свое время Григорий Явлинский за этот срок хотел перестроить всю страну. Поэтому первый вопрос: вы наверняка уже успели познакомиться с институтом, с его состоянием, его традициями. Поделитесь своим мнением, что вам нравится, что не нравится, что необходимо исправлять, что – развивать и от чего необходимо избавляться?
– Это глобальный вопрос. Попробую "съесть слона по частям". За этот срок я не только изучил "Корабелку", но и научился чувствовать университет. Ведь управлять сложным объектом только по знаниям невозможно. Современное высшее техническое образование находится в удручающем состоянии. И это касается не только "Корабелки". В свое время оно пережило трансформацию начала 90-х годов, когда хорошую систему начали реформировать, менять на новую. То, что предложили взамен, во всяком случае, для инженерного образования не годится никаким образом. Поэтому последние качественные выпуски "Корабелки", также как выпуски других, когда-то отличных советских технических вузов, были в 1992-1993 годах. Потом образование существовало инерционным образом, но взлетать по инерции нельзя...
А потом все это превратилось в "сегодня", когда у бакалавров только два семестра математики. Может ли будущий инженер освоить свою специальность с годичным курсом высшей математики?
А еще, когда переходили к двухуровневой системе образования, ради сохранения коллектива перекроили учебные планы: сократили часы не только математики, но и физики, химии, теоретической механики, сопротивления материалов и т.д.
Компенсировать этот пагубный недостаток двухуровневой системы пока удается лишь только тем, что в университете сохранились преподаватели еще советской научной школы, которые хорошо учат детей.
Что я здесь нашел уникального, чего нет в других вузах? Я нашел университет, в котором сохранились традиции!
– Но традиционно было два семестра теоретической механики, два семестра сопротивления материалов...
– Так были построены бывшие образовательные линейки. Цепочка, которая начиналась от базовой математики, шла через прикладные курсы, и на выходе инженер-кораблестроитель умел считать. Точно так же от химии через материаловедение, технологические курсы, заводские практики – в результате инженер-кораблестроитель умел строить.
А что случилось, когда перешли на четырехлетнее образование? Ужали базу для того, чтобы было больше часов на специальные курсы. А потом сказали: "мы доучим математике в магистратуре". Но нельзя доучить математике, потому что если цепочка непрерывного обучения прервалась, перерыв в два года наверстать очень сложно. Студент уже все забыл.
Помимо такого испорченного подхода к обучению инженеров, вторая вещь, которую я нашел в вузе и с которой начал бороться – это состояние учебно-лабораторной базы. Так получилось, что я знаю, как устроена современная лаборатория в университете. И детей нужно учить с опережением относительно промышленности. Чтобы когда они пришли через пять лет в производство, они бы с этими технологиями умели работать. А у нас почти нет современных, хорошо оборудованных лабораторий, потому что они стоят значительно больших денег, чем затраты на персонал. Не так давно и на зарплаты преподавательскому составу выделялись крохи, поэтому было не до лабораторий.
– В вузе лабораторной базы нет, но сказать, что в промышленности ее нет, ведь нельзя! Например, есть КГНЦ с умными людьми и приличной инфраструктурой. Если дополнить его студентами с горящими глазами, наверняка родился бы интересный продукт.
– Это правильный подход: если у тебя чего-то нет, нужно найти того, у кого есть, и попробовать с ним подружиться. Но я всегда предпочитаю любое дело начинать с чего-то маленького: делать пробный шаг, устанавливать сотрудничество, начиная снизу, с научных групп.
Если говорить о конкретной тактике взаимоотношений с Крыловским ГНЦ, то сейчас сложно что-то прогнозировать. С другой стороны, мы выстроили плодотворные отношения с ЦТСС, с которым мы создали общую структуру по лазерным и сварочным технологиям, и она у нас успешно работает. Попробуем сейчас запустить вторую – уже по композитным материалам в судостроении.
– Мне кажется, что ESAB и Kemppi ближе к современным сварочным технологиям, нежели ЦТСС. Может, стоит обратиться к ним?
– Сварка в судостроении – специфическая вещь. Она жестко сертифицируется: есть регистры, есть МВК, есть процедура допуска. Зарубежные компании в этой бюрократии теряются. Несмотря на то, что ЦТСС в чем-то сложная структура, но это одно из немногих мест, где сохранились компетенции по композитным материалам. И не просто по выкладке и изготовлению, а по проектированию и изготовлению машин для выкладки. У нас в стране такой технологии нигде больше нет. Другая, не менее важная компетенция в ЦТСС – лазерный центр судостроения, самый современный в Европе.
Стоит отдельно сказать про IT-технологии: в ЦТСС располагается самая большая пещера виртуальной реальности в Санкт-Петербурге. Для проектирования любого большого и сложного объекта такие технологии – большое подспорье.
Но могу сказать, что любые союзы с большими институтами и центрами – это решения на среднесрочную перспективу. Потому что по долгосрочной программе мне бы хотелось иметь собственные хорошо оснащенные лаборатории. Посмотрите, как все устроено у наших зарубежных партнеров. Взять, например, Рейнско-Вестфальскую высшую техническую школу, один из лучших технических университетов Германии… Из нее вырос целый город, а по сути – прикладной исследовательский центр в Юлихе. При этом и сам вуз не отваливается от практической науки, университетские профессора в научном центре работают начальниками департаментов.
– Это называется университетская наука…
– Именно. Только у нас под этим понятием зачастую подразумевают бумажные отчеты, а университетская наука должна быть реальной. И любой научный процесс должен заканчиваться появлением изделия. Не отчетом, не пониманием в голове, а конкретным объектом, за который кто-то готов заплатить.
Именно это я хотел бы внедрить в СПбГМТУ. Постепенно это получается. Например, за прошлый год у нас в полтора раза увеличился объем научных денег за счет разработанных изделий.
 |
| "СПбГМТУ" |
– Насколько ваши преподаватели сегодня сами понимают, как устроено судостроение? При этом меня интересуют в большей степени вопросы организации производства.
– Мягко говоря, еще не все наши преподаватели видели, как реально работает современное производство.
– То есть мы пока еще сами не понимаем, как оно – современное судостроение – работает?
– Если подойти к этому вопросу шире, то кто должен иметь право учить студентов? Студента должен учить, как минимум, практикующий инженер. Так называемый начетчик, который знает отрасль по книжкам, научить толком ничему не может. По-хорошему, преподаватели должны были бы работать на реальных предприятиях какое-то время, это лучшее подтверждение их квалификации.
– Как вы оцениваете уровень выпускников университета на фоне мирового рынка инженерного труда?
– Я недаром стал говорить про два семестра математики. Какой инженер на выходе получится?
– Как вы считаете, нужно ли современного инженера учить иностранным языкам?
– В обязательном порядке.
– Что делается в этом плане?
– Компания "Газпром", с которой у нас сложились хорошие взаимоотношения, выделила финансирование на годичное обучение иностранному языку. Пока, правда, для сотрудников и преподавателей.
Незнание языка во многом означает незнание предмета. Многие преподаватели не знают ни современной науки, ни технологий, потому что они уже давно не русскоязычные. Поэтому первый шаг – это курсы. Шаг второй – у нас будут магистерские программы на английском языке и для своих студентов.
 |
| "СПбГМТУ" |
– Давайте перейдем к другому блоку вопросов. "Корабелка" традиционно была сориентирована на достаточно узкое производство, управление которым осуществляет Минпромторг. Как складываются у вас взаимоотношения с министерством?
– С министерством у меня давние конструктивные отношения, но к тому, что я ректор "Корабелки", это не имеет никакого отношения. В Минпромторге таких вузов огромное количество, и понятно, что отраслевое образование там не приоритетный вопрос. Но это не значит, что мы с ними не работаем. В прошлом году мы выиграли у министерства два больших проекта: "Орбиту", посвященную разработке оборудования и технологии для лазерно-дуговой сварки криволинейных секций, и "Движитель-элемент" – это оборудование и технология аддитивного производства элементов судовых движителей.
– Вопрос немного в другом русле: кто, как не Минпромторг, должен сказать, какие специалисты нужны на ближайшие 20 лет?
– Еще до меня в "Корабелке" предложили специальную работу по детальному мониторингу кадровых потребностей в судостроении. Но, помимо разработки предложения и ТЗ, она никуда не пошла. В прошлом году мы возобновили этот проект, провели его через рабочую группу, через НКС, вывели на конкурс. Но Минпромторг отдал его в ЦНИИ "Центр". Возможно, какую-то часть проекта он отдаст нам на подряд.
– Вы своих преподавателей на отраслевые выставки делегируете?
– На российские выставки специалистов посылаем, даже участвуем. В отдельных случаях посылаем за рубеж. Например, в 2017 году делегировали группу в Китай. Сейчас три специалиста поехали в Ганновер. Но финансово это сложно.
– Объединенная судостроительная корпорация финансово не помогает в этой части?
– ОСК помогает, но по другим направлениям. Так, в прошлом году корпорация выделила деньги на ремонт главного корпуса, помогала двигать проекты для Минпромторга. Но помимо ОСК нам помогает еще целый ряд корпораций. Та же "Роснефть" в 2017 году увеличила свой спонсорский взнос практически в четыре раза, за что ей большое спасибо.
– Как у вас складываются отношения с руководителями отрасли?
– По-разному. С кем-то мы регулярно встречаемся, дружим. С кем-то у нас чисто рабочие взаимоотношения. Есть и люди, с которыми отношений пока нет.
– Но если вернуться немного в историю, в свое время директора перед ректором кланялись…
– Посмотрим через 20 лет, когда мои студенты станут директорами, как они будут со мной общаться.
 |
| "СПбГМТУ" |
– Подскажите, какая ситуация у вас с непрофильным образованием?
– Направлений, которые совсем никак не касаются судостроения, в СПбГМТУ нет. Но есть очень важный момент: чтобы быть университетом, нужно иметь минимум 15 разных направлений подготовки. Нужно следовать этому правилу.
– Каких специальностей подготовки на ваш взгляд не хватает университету?
– Прежде всего, специальностей, связанных с обитаемостью. Мы уже нашли человека, который мог бы такую кафедру возглавить. Это на самом деле очень важный момент, которого нашему судостроению, а прежде всего проектированию, не хватает. Поэтому будем пробовать организовать у нас центр по обитаемости.
– Как вы учите студентов любить море?
– Для начала мы подняли планку приема, теперь в университет можно попасть только с ЕГЭ минимум на "четыре". Чего нам это стоило – отдельная история. Инженером все же нужно родиться, и хотя бы какой-то врожденный талант нужно иметь.
Теперь по части лирики, без которой тоже нельзя. Недавно мы возродили наш яхт-клуб. Как это ни странно, но получить место, где можно держать яхты, оказалось не так сложно. Нам выделили участок земли по наружному периметру дамбы. Последние стадии оформления бумаг должны завершиться этим летом, и у нас, наконец, будет своя база, где можно хранить яхты.
У нас ежегодно проходят шлюпочные походы, в которых принимают участие многие наши студенты и преподаватели, это тоже достаточно значимый воспитательный момент. Есть секция академической гребли и гребной клуб, в планах – дальнейшее развитие водных видов спорта в университете.
Далее, мы планируем создать современный судомодельный кружок. Кстати – это больше инициатива ОСК. Сейчас проект находится в проработке у правительства города. Комитет по науке и высшей школе готов поучаствовать, выделить место, какую-то базу. В ближайшие годы, если все пойдет нормально, он должен заработать.
 |
| "СПбГМТУ" |
– И последний вопрос. Ребята, которые заканчивают университет, зачастую не понимают, что применить свои знания и умения можно не только в "Малахите" или "Рубине". Что отрасль очень большая, есть масса небольших компаний, которым тоже не хватает молодого задора. А главное, они готовы принимать студентов и платить сравнимые с нашими крупными КБ деньги! В сегодняшней программе обучения в "Корабелке" есть курс введения в специальность, где бы студентам рассказывали о самой отрасли?
– В свое время, когда я сам заканчивал свою родную кафедру "Физика металлов" в Политехническом институте, на последнем курсе у нас был предмет, который назывался "Наука о науке". Там нам рассказывали о том, как устроена наука, где в ней работать, какие связи там действуют. Его организовал один из профессоров, который решил, что детям это нужно.
В принципе, такой курс и именно под названием "Введение в специальность" в "Корабелке" существовал. По крайней мере, в восьмидесятых и девяностых годах он был совершенно точно. Сейчас он в некотором виде тоже существует – наши первокурсники посещают с обзорными экскурсиями судостроительные заводы, только за последний месяц группы наших студентов были на заводе "Северная верфь", Канонерском судоремонтном заводе, Кронштадтском морском заводе. По идее в нашей программе должен быть на последнем году обучения курс "Как устроено судостроение". Посмотрим, удастся ли перевести его из разряда планов в разряд реализованных проектов.
Беседовали Николай Ивакин, Владислав Букин
Материалы по теме:
"Отраслевой науке нужны исследователи. А их выпускается мало" (интервью с заведующим кафедрой теории корабля СПбГМТУ Юрием Потехиным)
"Лучше сделать одного хорошего инженера, чем трех средних" (интервью с деканом факультета кораблестроения и океанотехники СПбМГТУ Сергеем Рюминым)
"Судостроительная промышленность, атомная промышленность и нефтегазовый сектор - наши партнеры и помощники" (интервью с и.о. ректора СПбГМТУ Евгением Апполоновым
