Помнится, ровно год назад “ПРАВДА.Ру” знакомила своих читателей с контр-адмиралом Виталием Федориным, начальником Центрального ракетного военно-морского полигона России, на котором испытываются все морские ракеты, той самой знаменитой Ненокско-Северодвинской “ноль-девятки” (Архангельская область). Судя по тогдашней реакции Интернет-поисковиков, это было первое явление адмирала глобальной сети… Знаменитый подводник, командир дивизии ракетно-стратегических атомных подлодок “Тайфун”, заместитель командующего “стратегической” флотилии АПЛ, бывший боевой пловец-диверсант спецназа Черноморского флота, живая легенда русского подводного флота, уроженец сухопутной Мордовии, плодовитой на русских адмиралов и морских героев…
Эта наша беседа состоялась в День ВМФ и стала как бы продолжением той, годичной давности. Тогда Виталий Федорин только-только приступал к исполнению обязанностей командира “ноль-девятки”. Сегодня уже есть возможность подвести какие-то итоги.
- Как Вы оцениваете нынешнее состояние Военно-морского флота?
- Любые прогнозы могут быть только субъективными. Скажу так: пока остаются люди, способные нормально выводить в море корабли, отдавать этому все жизненные силы, флот будет жить! В последнее время отношение государства к проблемам флота нормальное, позитивное. Это ощущается не только по увеличению денежного содержания экипажей. Показала эту тенденцию и недавно проведенная в Архангельской области Морская коллегия. Выделяются нормальные суммы на исследовательские, проектно-конструкторские работы, на содержание матчасти. А это значит, что руководство России думает о будущем флота. Первые шаги к возрождению флота уже делаются. И крики о том, что флот уже развален, раздаются только от людей, очень далеких от флотской действительности. Которые считают, что "хорошо море с берега, а корабль на картинке." Флот на плаву и не собирается идти на дно.
- О Вас ходят легенды - говорят, вы стали самым первым на флоте командиром в звании капитана 3 ранга. А ведь должность-то, по-флотски говоря, кап-разовская! Не страшно было, в молодые годы – и вдруг такая ответственность?
– Что значит “страшно”? Это слова тут не подходит… Нет, ничего похожего на некий “страх” не было. А вот курьезные ситуации, связанные с “молодостью”, были. Итак, назначают меня командиром "стратега" в звании капитана 3 ранга. Старший помощник - капитан 1 ранга, второй старпом - 2 ранга, командиры БЧ--2 и БЧ-5 второго ранга, замполит - тоже 2 ранга. Первый выход в море. Приходим в Полярный на доковый осмотр. Получаем по радио распоряжение: по прибытии корабля в Полярный командиру и старпому прибыть к командиру здешней бригады подводных лодок. Форма одежды - китель. Одеваю китель с погонами, на которых по одной звездочке, швартуемся к пирсу. Встречает корабль швартовная команда, которой руководит капитан 3 ранга. Естественно, схожу по траппу первый, наш вахтенный на борту командует "Смирно!" А командир береговой швартовной партии мне и говорит: "Слышь, мужик, отойди в сторону, я сейчас командира встречать буду!" И плечиком меня настырно так отодвигает. И скачет "через мой труп" докладывать старпому, капитану 1 ранга, который вслед за мной по трапу спускается. Докладывает, а старпом вежливо поправляет: мол, ошиблись, товарищ кап-три, вот он, командир, впереди, уже на пирсе! Тот упирается, не верит. С тех пор я всегда выходил в таких случаях на пирс только в подводницкой "эр-бэшке", на кармашке которой так написано: "Командир". Чтобы вопросов не возникало.
- Приходилось ли попадать в ситуации, когда кажется - ну все, уже не выбраться, "кранты"?
- На всю жизнь остался в памяти такой эпизод. Подводный атомоход на глубине 190 метров на скорости семь узлов ударился в айсберг. Корабль от удара потерял ход до трех с половиной узлов, резко возрос дифферент на нос, до 20 градусов, лодка стала проваливаться на глубину. В числе прочего вот что спасло корабль в этой ситуации: матроса-рулевого сначала от удара бросило вперед, а руки он держал на рукоятках управления горизонтальными рулями. Когда откинулся назад, невольно, чисто автоматически потянул рукоятки, переложил рули на всплытие. Рядом сидел очень опытный офицер, капитал-лейтенант Олег Самохвалов. Он успел произвести аварийное продувание цистерн главного балласта. Хотя и считается, что на большой глубине такой маневр мало эффективен, но тем не менее свою роль он сыграл: лодка начала всплывать. Сложились три элемента: продувание, перекладка рулей на всплытие и увеличение хода до 12 узлов. Это как раз та ситуация, когда люди действовали автоматически, времени на принятие других решений просто не было. Поэтому, если слышите от подводников фразу: "Необходимо отрабатывать действия личного состава до автоматизма", то знайте, что эта подводная мудрость продиктована практикой, самой жизнью. Да и вообще самой жизнью весь флотский опыт действий в экстремальных ситуациях. Тогда корабль с глубины около 300 метров начал всплывать на поверхность. Это была подлодка проекта 667Б с тактическим номером "К-279". Было в 1983 году. Я там был помощником командира, как раз осматривал отсеки как вахтенный офицер, переходил из турбинного, восьмого, в реакторный, седьмой. Открыл переборочную дверь - и. Удар был настолько сильным, что люди, отдыхающие в каютах, попадали с коек. Между прочим, разбился весь запас судового вина. Что было, сами понимаете. для подводников весьма обидно. А я, как помощник командира, отвечающий за сохранность припасов, получил от командира "втык" за то, что моя служба снабжения плохо раскрепила бутылки с вином. С пробоиной в носовой части легкого корпуса мы проходили на боевой службе в северных морях еще два месяца. Потом действия экипажа командование флота признало полностью правильными, а в морской атлас были внесены рекомендации: в этих районах возможны встречи с айсбергами даже на глубине свыше 200 метров. А ведь у айсберга лишь девятая часть над водой. Вот такие гиганты встречаются. Случай, который забыть нельзя.
- Помнится, вы рассказывали о случае, который иначе как “перстом судьбы” не назовешь… Можно подробнее?
- Есть один зигзаг судьбы, связанный с Северодвинском, которому не устаю удивляться. Мы приехали сюда и вселились в дом, где. родилась моя жена! Отец у нее был военный, он ушел из жизни совсем недавно... Был начальником первой школы подготовки младших специалистов для электромеханических боевых частей в Северодвинском учебном отряде подводного плавания. Когда переехали из Заполярья в Северодвинск, получили квартиру на Гагарина, 14. Тесть тогда удивился: "Как, в том самом доме? Подожди, да там ведь мы и жили, там Ольга родилась. А какой подъезд?" Оказалось, соседний. И у них был второй этаж, а мы сейчас живем на четвертом. Вот такой жизненный виток.
- Было в Вашей жизни и службе нечто такое, о чем пришлось бы сожалеть?
- Как мало пройдено дорог, как много сделано ошибок... В главном - не жалею ни о чем! Выбор сделал правильно. Может, немного жаль, что не все задуманное удалось совершить. Пока, во всяком случае. Есть много и объективных, и субъективных причин, почему не все удалось. Мечтал 25 автономок сделать, удалось сделать только 16. Но тут - причины объективные. С 1993 года корабли стали ходить в море реже. Всю жизнь считал, что главное для военного моряка - не берег, а море! Боевые службы, торпедные, ракетные стрельбы… По большому счету, это и есть в нашем случае - Родину защищать! Вот так.
Эта наша беседа состоялась в День ВМФ и стала как бы продолжением той, годичной давности. Тогда Виталий Федорин только-только приступал к исполнению обязанностей командира “ноль-девятки”. Сегодня уже есть возможность подвести какие-то итоги.
- Как Вы оцениваете нынешнее состояние Военно-морского флота?
- Любые прогнозы могут быть только субъективными. Скажу так: пока остаются люди, способные нормально выводить в море корабли, отдавать этому все жизненные силы, флот будет жить! В последнее время отношение государства к проблемам флота нормальное, позитивное. Это ощущается не только по увеличению денежного содержания экипажей. Показала эту тенденцию и недавно проведенная в Архангельской области Морская коллегия. Выделяются нормальные суммы на исследовательские, проектно-конструкторские работы, на содержание матчасти. А это значит, что руководство России думает о будущем флота. Первые шаги к возрождению флота уже делаются. И крики о том, что флот уже развален, раздаются только от людей, очень далеких от флотской действительности. Которые считают, что "хорошо море с берега, а корабль на картинке." Флот на плаву и не собирается идти на дно.
- О Вас ходят легенды - говорят, вы стали самым первым на флоте командиром в звании капитана 3 ранга. А ведь должность-то, по-флотски говоря, кап-разовская! Не страшно было, в молодые годы – и вдруг такая ответственность?
– Что значит “страшно”? Это слова тут не подходит… Нет, ничего похожего на некий “страх” не было. А вот курьезные ситуации, связанные с “молодостью”, были. Итак, назначают меня командиром "стратега" в звании капитана 3 ранга. Старший помощник - капитан 1 ранга, второй старпом - 2 ранга, командиры БЧ--2 и БЧ-5 второго ранга, замполит - тоже 2 ранга. Первый выход в море. Приходим в Полярный на доковый осмотр. Получаем по радио распоряжение: по прибытии корабля в Полярный командиру и старпому прибыть к командиру здешней бригады подводных лодок. Форма одежды - китель. Одеваю китель с погонами, на которых по одной звездочке, швартуемся к пирсу. Встречает корабль швартовная команда, которой руководит капитан 3 ранга. Естественно, схожу по траппу первый, наш вахтенный на борту командует "Смирно!" А командир береговой швартовной партии мне и говорит: "Слышь, мужик, отойди в сторону, я сейчас командира встречать буду!" И плечиком меня настырно так отодвигает. И скачет "через мой труп" докладывать старпому, капитану 1 ранга, который вслед за мной по трапу спускается. Докладывает, а старпом вежливо поправляет: мол, ошиблись, товарищ кап-три, вот он, командир, впереди, уже на пирсе! Тот упирается, не верит. С тех пор я всегда выходил в таких случаях на пирс только в подводницкой "эр-бэшке", на кармашке которой так написано: "Командир". Чтобы вопросов не возникало.
- Приходилось ли попадать в ситуации, когда кажется - ну все, уже не выбраться, "кранты"?
- На всю жизнь остался в памяти такой эпизод. Подводный атомоход на глубине 190 метров на скорости семь узлов ударился в айсберг. Корабль от удара потерял ход до трех с половиной узлов, резко возрос дифферент на нос, до 20 градусов, лодка стала проваливаться на глубину. В числе прочего вот что спасло корабль в этой ситуации: матроса-рулевого сначала от удара бросило вперед, а руки он держал на рукоятках управления горизонтальными рулями. Когда откинулся назад, невольно, чисто автоматически потянул рукоятки, переложил рули на всплытие. Рядом сидел очень опытный офицер, капитал-лейтенант Олег Самохвалов. Он успел произвести аварийное продувание цистерн главного балласта. Хотя и считается, что на большой глубине такой маневр мало эффективен, но тем не менее свою роль он сыграл: лодка начала всплывать. Сложились три элемента: продувание, перекладка рулей на всплытие и увеличение хода до 12 узлов. Это как раз та ситуация, когда люди действовали автоматически, времени на принятие других решений просто не было. Поэтому, если слышите от подводников фразу: "Необходимо отрабатывать действия личного состава до автоматизма", то знайте, что эта подводная мудрость продиктована практикой, самой жизнью. Да и вообще самой жизнью весь флотский опыт действий в экстремальных ситуациях. Тогда корабль с глубины около 300 метров начал всплывать на поверхность. Это была подлодка проекта 667Б с тактическим номером "К-279". Было в 1983 году. Я там был помощником командира, как раз осматривал отсеки как вахтенный офицер, переходил из турбинного, восьмого, в реакторный, седьмой. Открыл переборочную дверь - и. Удар был настолько сильным, что люди, отдыхающие в каютах, попадали с коек. Между прочим, разбился весь запас судового вина. Что было, сами понимаете. для подводников весьма обидно. А я, как помощник командира, отвечающий за сохранность припасов, получил от командира "втык" за то, что моя служба снабжения плохо раскрепила бутылки с вином. С пробоиной в носовой части легкого корпуса мы проходили на боевой службе в северных морях еще два месяца. Потом действия экипажа командование флота признало полностью правильными, а в морской атлас были внесены рекомендации: в этих районах возможны встречи с айсбергами даже на глубине свыше 200 метров. А ведь у айсберга лишь девятая часть над водой. Вот такие гиганты встречаются. Случай, который забыть нельзя.
- Помнится, вы рассказывали о случае, который иначе как “перстом судьбы” не назовешь… Можно подробнее?
- Есть один зигзаг судьбы, связанный с Северодвинском, которому не устаю удивляться. Мы приехали сюда и вселились в дом, где. родилась моя жена! Отец у нее был военный, он ушел из жизни совсем недавно... Был начальником первой школы подготовки младших специалистов для электромеханических боевых частей в Северодвинском учебном отряде подводного плавания. Когда переехали из Заполярья в Северодвинск, получили квартиру на Гагарина, 14. Тесть тогда удивился: "Как, в том самом доме? Подожди, да там ведь мы и жили, там Ольга родилась. А какой подъезд?" Оказалось, соседний. И у них был второй этаж, а мы сейчас живем на четвертом. Вот такой жизненный виток.
- Было в Вашей жизни и службе нечто такое, о чем пришлось бы сожалеть?
- Как мало пройдено дорог, как много сделано ошибок... В главном - не жалею ни о чем! Выбор сделал правильно. Может, немного жаль, что не все задуманное удалось совершить. Пока, во всяком случае. Есть много и объективных, и субъективных причин, почему не все удалось. Мечтал 25 автономок сделать, удалось сделать только 16. Но тут - причины объективные. С 1993 года корабли стали ходить в море реже. Всю жизнь считал, что главное для военного моряка - не берег, а море! Боевые службы, торпедные, ракетные стрельбы… По большому счету, это и есть в нашем случае - Родину защищать! Вот так.
